Прежде чем я посмотрел, как дела у Зефа с Сэмми, уже, наверное, перевалило за полдень. Наша болтовня отвлекла меня от задания, что, вероятно, и предполагалось. Я позагорал и подремал часа два, вспоминая горящие «фокке-вульфы» и полученные по неосторожности ожоги от плавящейся пластмассы. Я, наверное, вообще бы забыл про соседей, если бы мистер Дак вовремя не напомнил мне о них.

— Сэл будет недовольна, — сказал он.

— Что?!

— Сэл будет недовольна. Она рассердится. Скорчит свою гримасу… Ты когда-нибудь обращал внимание, как она забавно хмурится?

— Нет. А чем она будет недовольна?

— Не могу поверить, что ты никогда не видел ее нахмуренного лица. Я всегда считал, что она очень хорошеет, когда сердится. Ее глаза при этом горят и… Как ты думаешь, Сэл красивая?

— Знаешь…

— По-моему, она красивая.

Секунду-другую я смотрел на него, а затем разразился смехом:

— Ну, ну! Ты голову терял из-за нее?

Он покраснел.

— Я бы так не сказал. Мы были очень близки, вот и все.

— Она не любила тебя?

— Я же сказал, мы были очень близки.

Я рассмеялся еще сильнее:

— Между вами ведь ничего не было, да?

Мистер Дак бросил на меня сердитый взгляд. Потом сказал:

— Между нами не было физической близости. Но некоторые отношения, близкие отношения, ее и не требуют. Духовных уз может быть вполне достаточно.

— Безответная любовь, — застонал я, вытирая выступившие на глазах слезы. — Теперь я понимаю, почему ты все время терпел Багза.

— Ты, наверное, большой специалист по части безответной любви.

— Извини?

— Имя Франсуазы тебе говорит о чем-нибудь?

Я перестал смеяться.

— Ну так что? — настаивал мистер Дак.

— Постой-ка. Это совершенно другое дело. Для начала, Франсуаза любит меня. Потом, если Багз — обыкновенный козел, то Этьен — классный парень. Это единственная причина, почему все остается по-старому. Никто из нас двоих не хочет причинять ему боль.

— Ну, ну.

Я сердито посмотрел на мистера Дака.

— А вообще-то, ты не думаешь, что нам нужно вернуться к тому, на чем мы остановились?

— На чем мы остановились?

— Ты сказал, что Сэл из-за чего-то сильно рассердится.

— Да. — Мистер Дак бросил мне бинокль. — Из-за плота.

— Из-за плота? — Я подполз к самому краю площадки на нашем наблюдательном пункте и поднес к глазам бинокль. Я быстро осмотрел пляж соседей. Он был пуст. — Ничего не вижу, — сказал я. — О чем ты говоришь?

— Куда ты уставился? — лениво спросил мистер Дак.

— На их пляж!

— Найди пальму с раздвоенным стволом.

— Нашел.

— Теперь смотри ниже и правее.

Я направил бинокль вниз, на голубую воду, оставив песок.

— Видишь?

— Где? Пока ничего не могу разгля… — я поперхнулся. — Ах ты, черт!

— Впечатляет, да? Возможно, они и просидели там долго, но не тратили времени зря. — Он вздохнул, в то время как я жадно хватал ртом воздух. — Скажи мне правду, Рич. Без всяких приколов. Как ты думаешь, Сэл когда-нибудь вспоминает обо мне?

Прекрасно, спасибо

Когда я обнаружил, что Зеф с Сэмми уже в пути, то встревожился больше, чем ожидал, — это открытие почему-то не вызвало у меня энтузиазма. Я совершенно растерялся и по дороге в лагерь пытался справиться со своим волнением. Но когда добрался туда, мое замешательство только усилилось.

На площадке уже ничто не напоминало о том, что утром мы похоронили Стена. Атмосфера больше походила на воскресную, чем на поминки. Возле дома несколько человек играли в футбол. Джессе с Кэсси что-то насвистывали, развешивая выстиранную одежду. Грязнуля играл с «Геймбоем», а Кити через плечо Грязнули наблюдал за ходом игры. Самый большой сюрприз преподнесла Франсуаза. Вместе с Этьеном и Грегорио она сидела на том самом месте, которое до вчерашнего дня занимали Багз и его компания. Я-то думал, что она до захода солнца останется присматривать за Карлом, как и все предыдущие дни после нападения акулы. Беглый осмотр не выявил отсутствующих лиц, поэтому я решил, что Карл остался на пляже один.

В каком-то смысле я успокоился; несмотря на сомнительное состояние психики, я все-таки прекрасно понимал все отличие нынешней ситуации от привычного хода вещей. Чтобы убедиться в том, что люди ведут себя необычно, проходя мимо Кэсси, я спросил ее, как она себя чувствует. Я выбрал ее отчасти из-за того, что она донимала меня именно этим вопросом каждый день после отравления кальмаром.

— Гм, — промычала она, продолжая развешивать белье. — Мне хуже.

— Ты не сожалеешь о том, что случилось?

— О Стене? Конечно, сожалею. Но я думаю, что похороны помогли. Они отодвинули случившееся в прошлое. Отдалили его. А ты что скажешь?

— Ты права.

— Отодвинуться от происшедшего было так трудно, когда тело его лежало рядом. — Она растерянно засмеялась. — Какую ужасную вещь я сказала!

— Но это же правда.

— Да. Думаю, что похороны стали освобождением, в котором мы так нуждались. Смотри, как они помогли разрядить напряжение… Джессе, давай шорты.

Джессе протянул ей шорты.

— Речь Сэл тоже очень помогла. Она была нужна нам, чтобы объединиться. Мы много говорили о речи Сэл. Мы решили, что она очень хорошая, верно?

Лица Джессе не было видно из-за целой горы мокрых маек, которые он держал в руках, но я заметил, что его голова утвердительно кивнула.

— Да, — продолжала Кэсси свой туманный и жизнерадостный монолог, — Сэл умеет произносить речи… У нее харизма и… Ну а ты, Ричард? Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно.

— Да, — рассеянно сказала она. — Конечно. Ты всегда чувствуешь себя прекрасно, верно?

Через несколько минут я оставил Кэсси и Джессе после пустякового разговора, о котором вообще не стоило бы упоминать, если бы он не послужил еще одним доказательством странности происходившего. Единственный момент, когда Кэсси по моей вине почти утратила равновесие, случился, когда я спросил о Карле и Христо. Услышав мой вопрос, она уронила майку, которую держала в руках. Не такая уж острая реакция. Может быть, всего лишь неловкое движение рукой. Слова ее, правда, нельзя было не истолковать однозначно. «Черт с ними!» — выпалила она, что уже само по себе было необычно, поскольку Кэсси ругалась редко, и ее лицо неожиданно залилось краской. Потом Кэсси подняла майку, сердито разглядывая места, где к мокрой ткани прилипла грязь, и бросила майку обратно на землю. «Черт с ними!» Произнесенные с силой слова вытолкнули изо рта слюну, и часть ее осела на щеке Кэсси. Я не стал повторять вопрос.

Озноб за пологом палатки

Пересекая площадку, я некоторое время колебался, кому первому сказать про плот — Джеду или Сэл. По уставу я должен был сначала рассказать обо всем Сэл. Но у нас не было уставов, поэтому, повинуясь инстинкту, я решил сперва рассказать обо всем Джеду.

Как только я забрался в палатку-больницу, то сразу же почувствовал скверный запах. Он был кисло-сладким: кислым от рвоты и сладким — от чего-то менее различимого.

— К этому постепенно привыкаешь, — быстро сказал Джед. Он даже не обернулся и поэтому не видел, как я отшатнулся с отвращением. Наверное, он услышал, как я задержал дыхание. — Через минуту-другую ты перестанешь ощущать запахи. Не уходи.

Я натянул на голову майку, чтобы закрыть нос и рот.

— Я и не собирался уходить.

— За целый день так никто и не пришел. Ты можешь в это поверить? Никто. — Теперь он обернулся, чтобы взглянуть на меня, и, увидев его лицо, я встревоженно нахмурился. Практически безвылазное сидение в палатке наложило на него свой отпечаток. Хотя у него еще сохранился сильный загар — такой бы не исчез и за две недели, не то что за пять дней, — кожа приобрела сероватый оттенок, как будто у него выцвела кровь.

— Я слышу их уже с двух часов, — пробормотал он. — Они вернулись в два. Даже плотники. Играют в футбол.